If you're not angry, you're not paying attention
Что носят в этом сезоне осиные матки? Почему опасно оставлять кофе недопитым? Как избавиться от конкурентов? Помогает ли растениям психоанализ? На что способен кот ради своей красоты?
Все подробности в новом выпуске моих снов.
***
Я бродила по лабиринту из живой изгороди, то и дело натыкаясь на ос. Они злобно дребезжали, отливая золотистой зеленью, и я спешила убраться – но не бегом, чтобы, не дай бог, не врезаться в очередную крылатую угрозу. Перед тем, как завернуть в какой-нибудь незнакомый проход, я с опаской изучала обстановку из-за угла. Предосторожность была не напрасной, ведь по некоторым из этих проходов курсировали осы – и не простые, а здоровенные, размером с африканского таракана. Это были осиные матки, а сам лабиринт являлся не чем иным, как ульем.
В какой-то момент я «вспомнила», что перед этим побывала в другом улье-лабиринте, где повстречала даму в старомодном кремовом платье из шёлка и кремовой шляпке с завязочками. До меня с запозданием дошло, что это была матка, принявшая человеческий облик.
Я решила, что впредь буду выбирать для прогулок только те ульи, где матки – кремовые дамы. Одним жалом меньше! Почему-то мне казалось, что это существенно снижает риск всего предприятия.
Но потом соображения безопасности выветрились из моей головы. Теперь я уже целенаправленно искала повсюду кремовую даму, с которой, кажется, вознамерилась переспать. Я осмотрела все лабиринты и все стеклянные ящики с осами – безрезультатно.
Наконец, я нашла ещё один улей – коробку из-под яиц. Все осы, которые там проживали, превратились в игрушки, и каждая смирно сидела в своей ячейке. Мне надо было выбрать себе одну из этих ос. Я выбрала фиолетового робота.
***
У Алины остановилось время. Теперь она всегда всё успевала, и ей больше не приходилось тратить время на сон.
Я испытала по этому поводу двойственные чувства – смесь зависти и страха. Перспектива всё успевать была, безусловно, соблазнительной, но необратимость изменения пугала меня. Чтобы определиться, я задавала Алине кучу вопросов о плюсах и минусах такой жизни.
В итоге я так ничего и не решила, но в какой-то момент оставила на столе недопитый кофе. Это закономерным образом (!!!) привело к тому, что моё время тоже остановилось. Я поняла это по застывшей стрелке будильника, находившегося у меня в комнате.
Делать нечего – пришлось худо-бедно приспосабливаться к новой жизни. К своему неудовольствию, теперь я могла узнавать время только по чужим часам. А ещё я продолжала спать по ночам – исчезать эта бренная потребность не торопилась. То ли что-то пошло не так, то ли я просто не успела перестроиться и хотела спать в силу привычки.
Ещё я ела шоколадный торт, по вкусу немного похожий на пряник, и говорила, что он самый лучший в мире. Не помню, было ли это хоть как-то связано с основными событиями.
***
В каком-то кафе разразилась ужасная драка. В гуще потасовки погибших не было – зато раненые добивали себя сами, предварительно поднявшись на второй этаж. Многие выбирали для этого какие-то изуверские способы – например, начиняли себе глаза взрывчаткой или протыкали мозг через глаза. К счастью, этого я не видела.
Группировка, в которой состояла я, медленно, но верно брала верх.
Но тут появился господин N (известный предприниматель и мамин конкурент). Он принадлежал к вражеской команде – и всё же, у меня было такое ощущение, будто я встретила старого друга. Весь израненный, в пиджаке, пропитанном кровью, он каким-то чудом всё ещё держался на ногах. С усталым, но многозначительным видом он приобнял меня за плечи и повёл на второй этаж. В первый момент я заподозрила, что он меня убьёт. Но почти сразу стало ясно, что у него на уме другое: показать мне все ужасы второго этажа, чтобы отравить победу чувством вины.
Мы зашли в комнату, заваленную обезображенным человеческим мясом. Опасаясь напороться взглядом на раскуроченные глазницы, я старалась ни к чему особо не присматриваться. Но N ждал от меня именно этого. Очевидно было, что он не отстанет, пока я не оценю кровавые последствия содеянного. Я повернула голову в сторону трупов и, глядя мимо них, сотрясла воздух пронзительным визгом невероятной длины. Кажется, N купился на мою уловку и остался доволен.
Потом я поняла, что на самом деле смотрю фильм – ремейк какого-то бородатого блокбастера. Я «вспомнила», что в оригинале мочилово демонстрировалось во всех чудовищных подробностях – правда, в комнате на втором этаже проводились не самоубийства, а пытки. Главного героя, как я кому-то мимоходом сообщила, играл Хан Соло, и фильм начинался с того, что какие-то головорезы уводили его под белы рученьки в пыточную комнату.
***
У соседей начало пропадать какое-то лекарство, и подозрение в воровстве пало на Терентия. Теперь, чтобы искупить содеянное маленьким чудовищем, я должна была заняться психоанализом с соседским цветочком – симпатичным, жёлтеньким, в нарядном керамическом горшочке.
Идею, кажется, подали сами хозяева цветочка, но уговаривать меня взялась мама. Я тщетно пыталась втолковать ей, что не сильна в психоанализе и уж всяко ничего не смыслю в психологии растений. Пока мы спорили, ко мне несколько раз приступала прабабушка, желавшая поговорить наедине. Я деликатно увиливала, предполагая, что она тоже жаждет психоанализа.
От прабабушки отвертеться удалось, от цветочка – нет. Соседи оставили его на крыльце дома, шатко пристроив на скамейке (во сне я всё ещё проживала по старому адресу). Уж не помню, о чём я с ним разговаривала, но точно могу сказать, что он мне не отвечал. В связи с этим мне всё время вспоминалась вот эта картинка.
Зато цветочек не мог назвать меня некомпетентной.
Потом я смотрела "Игру престолов". Дейенерис была беременна, и у неё была любовница – тоже беременная и тоже одна из главных героинь (на самом деле это была неведомая ОЖП, спонтанно возникшая в моей голове). Сперва мне казалось, что они целуются просто так, для прикола, но постепенно выяснилось, что у них любовь. Я была очень рада и даже простила сценаристам какие-то пропущенные лесбийские сцены из книги.
Дальше я легла спать вместе с Дашей и ещё какой-то девчонкой – хотя они меня, в общем-то, не звали. Мы завалились друг на друга, и Даша оказалась в самом низу – я даже подумала, что мы можем её раздавить. У всей этой композиции было какое-то название, но я решила поменять его с помощью маленького пульта, похожего на калькулятор. «Try 6», – напечатала я. Чуть позже я вспомнила, что нас не шесть, а только три, но исправляться не стала.
Потом у меня начались опаснейшие приключения. Ночь застала меня на Спортивной, и мне надо было каким-то образом попасть домой. Я бегала по каким-то дворам и не могла выбраться – в каждой подворотне, ведущей на волю, горели мусорные баки. Вообще-то они были приделаны к стенам, и между ними могло пройти хоть три человека в ряд. Но я боялась, что стены, как шутихи, выпустят в меня струи бензина, а притаившийся поджигатель кинет спичку.
В какой-то момент я с удивлением поняла, что нахожусь уже в окрестностях своей дачи. Пожаров здесь не было – зато со всех сторон доносились трубные возгласы подвыпивших мужиков. Рискуя подцепить клещей, я пряталась в кустах и страшно злилась, думая о том, насколько опасен для женщин патриархальный мир. Мне пришло в голову, что можно дойти до залива и двигаться в сторону дома по прибрежной полосе камней; почему-то мне казалось, что именно там мужиков не окажется. Но ночка выдалась тёмная, а навернуться, карабкаясь с камня на камень, мне не хотелось.
Наконец, я каким-то чудом добралась до дачи, но ворота во двор были закрыты. Отворить их значило бы привлечь нежелательное внимание со стороны соседей. К счастью, обнаружилось, что можно как-то просочиться и через закрытые створки. Тем не менее, на финишной прямой меня ждал ещё один неприятный сюрприз. Когда я поднималась на крыльцо, из-под него вынырнули две осы. Я тут же замерла и зажмурилась, но у меня зародилось неприятное подозрение, что одна оса успела залететь мне в рот. Какое-то время я стояла с надутыми щеками, беспокойно прислушиваясь к ощущениям во рту.
…Наконец, всё стало нормально.
Собравшись всей семьёй на кухне, мы тискали Терентия. Удвоенная пушистость его шубки не оставляла сомнений: кое-кто явно обмазывался лекарством соседей. Я как раз крутила в руках упаковку, похожую на бутылку из-под шампуня. Там было написано, что лекарство сделано на основе валерьянки. «Для людишек это лекарство, а для котэ – своя собственная точка красоты», – умильно сказала я, потрепав роскошный мех на ноге Терентия. Слово «точка» в данном контексте означало «салон».
Все подробности в новом выпуске моих снов.
***
Я бродила по лабиринту из живой изгороди, то и дело натыкаясь на ос. Они злобно дребезжали, отливая золотистой зеленью, и я спешила убраться – но не бегом, чтобы, не дай бог, не врезаться в очередную крылатую угрозу. Перед тем, как завернуть в какой-нибудь незнакомый проход, я с опаской изучала обстановку из-за угла. Предосторожность была не напрасной, ведь по некоторым из этих проходов курсировали осы – и не простые, а здоровенные, размером с африканского таракана. Это были осиные матки, а сам лабиринт являлся не чем иным, как ульем.
В какой-то момент я «вспомнила», что перед этим побывала в другом улье-лабиринте, где повстречала даму в старомодном кремовом платье из шёлка и кремовой шляпке с завязочками. До меня с запозданием дошло, что это была матка, принявшая человеческий облик.
Я решила, что впредь буду выбирать для прогулок только те ульи, где матки – кремовые дамы. Одним жалом меньше! Почему-то мне казалось, что это существенно снижает риск всего предприятия.
Но потом соображения безопасности выветрились из моей головы. Теперь я уже целенаправленно искала повсюду кремовую даму, с которой, кажется, вознамерилась переспать. Я осмотрела все лабиринты и все стеклянные ящики с осами – безрезультатно.
Наконец, я нашла ещё один улей – коробку из-под яиц. Все осы, которые там проживали, превратились в игрушки, и каждая смирно сидела в своей ячейке. Мне надо было выбрать себе одну из этих ос. Я выбрала фиолетового робота.
***
У Алины остановилось время. Теперь она всегда всё успевала, и ей больше не приходилось тратить время на сон.
Я испытала по этому поводу двойственные чувства – смесь зависти и страха. Перспектива всё успевать была, безусловно, соблазнительной, но необратимость изменения пугала меня. Чтобы определиться, я задавала Алине кучу вопросов о плюсах и минусах такой жизни.
В итоге я так ничего и не решила, но в какой-то момент оставила на столе недопитый кофе. Это закономерным образом (!!!) привело к тому, что моё время тоже остановилось. Я поняла это по застывшей стрелке будильника, находившегося у меня в комнате.
Делать нечего – пришлось худо-бедно приспосабливаться к новой жизни. К своему неудовольствию, теперь я могла узнавать время только по чужим часам. А ещё я продолжала спать по ночам – исчезать эта бренная потребность не торопилась. То ли что-то пошло не так, то ли я просто не успела перестроиться и хотела спать в силу привычки.
Ещё я ела шоколадный торт, по вкусу немного похожий на пряник, и говорила, что он самый лучший в мире. Не помню, было ли это хоть как-то связано с основными событиями.
***
В каком-то кафе разразилась ужасная драка. В гуще потасовки погибших не было – зато раненые добивали себя сами, предварительно поднявшись на второй этаж. Многие выбирали для этого какие-то изуверские способы – например, начиняли себе глаза взрывчаткой или протыкали мозг через глаза. К счастью, этого я не видела.
Группировка, в которой состояла я, медленно, но верно брала верх.
Но тут появился господин N (известный предприниматель и мамин конкурент). Он принадлежал к вражеской команде – и всё же, у меня было такое ощущение, будто я встретила старого друга. Весь израненный, в пиджаке, пропитанном кровью, он каким-то чудом всё ещё держался на ногах. С усталым, но многозначительным видом он приобнял меня за плечи и повёл на второй этаж. В первый момент я заподозрила, что он меня убьёт. Но почти сразу стало ясно, что у него на уме другое: показать мне все ужасы второго этажа, чтобы отравить победу чувством вины.
Мы зашли в комнату, заваленную обезображенным человеческим мясом. Опасаясь напороться взглядом на раскуроченные глазницы, я старалась ни к чему особо не присматриваться. Но N ждал от меня именно этого. Очевидно было, что он не отстанет, пока я не оценю кровавые последствия содеянного. Я повернула голову в сторону трупов и, глядя мимо них, сотрясла воздух пронзительным визгом невероятной длины. Кажется, N купился на мою уловку и остался доволен.
Потом я поняла, что на самом деле смотрю фильм – ремейк какого-то бородатого блокбастера. Я «вспомнила», что в оригинале мочилово демонстрировалось во всех чудовищных подробностях – правда, в комнате на втором этаже проводились не самоубийства, а пытки. Главного героя, как я кому-то мимоходом сообщила, играл Хан Соло, и фильм начинался с того, что какие-то головорезы уводили его под белы рученьки в пыточную комнату.
***
У соседей начало пропадать какое-то лекарство, и подозрение в воровстве пало на Терентия. Теперь, чтобы искупить содеянное маленьким чудовищем, я должна была заняться психоанализом с соседским цветочком – симпатичным, жёлтеньким, в нарядном керамическом горшочке.
Идею, кажется, подали сами хозяева цветочка, но уговаривать меня взялась мама. Я тщетно пыталась втолковать ей, что не сильна в психоанализе и уж всяко ничего не смыслю в психологии растений. Пока мы спорили, ко мне несколько раз приступала прабабушка, желавшая поговорить наедине. Я деликатно увиливала, предполагая, что она тоже жаждет психоанализа.От прабабушки отвертеться удалось, от цветочка – нет. Соседи оставили его на крыльце дома, шатко пристроив на скамейке (во сне я всё ещё проживала по старому адресу). Уж не помню, о чём я с ним разговаривала, но точно могу сказать, что он мне не отвечал. В связи с этим мне всё время вспоминалась вот эта картинка.
Зато цветочек не мог назвать меня некомпетентной.
Потом я смотрела "Игру престолов". Дейенерис была беременна, и у неё была любовница – тоже беременная и тоже одна из главных героинь (на самом деле это была неведомая ОЖП, спонтанно возникшая в моей голове). Сперва мне казалось, что они целуются просто так, для прикола, но постепенно выяснилось, что у них любовь. Я была очень рада и даже простила сценаристам какие-то пропущенные лесбийские сцены из книги.
Дальше я легла спать вместе с Дашей и ещё какой-то девчонкой – хотя они меня, в общем-то, не звали. Мы завалились друг на друга, и Даша оказалась в самом низу – я даже подумала, что мы можем её раздавить. У всей этой композиции было какое-то название, но я решила поменять его с помощью маленького пульта, похожего на калькулятор. «Try 6», – напечатала я. Чуть позже я вспомнила, что нас не шесть, а только три, но исправляться не стала.
Потом у меня начались опаснейшие приключения. Ночь застала меня на Спортивной, и мне надо было каким-то образом попасть домой. Я бегала по каким-то дворам и не могла выбраться – в каждой подворотне, ведущей на волю, горели мусорные баки. Вообще-то они были приделаны к стенам, и между ними могло пройти хоть три человека в ряд. Но я боялась, что стены, как шутихи, выпустят в меня струи бензина, а притаившийся поджигатель кинет спичку.
В какой-то момент я с удивлением поняла, что нахожусь уже в окрестностях своей дачи. Пожаров здесь не было – зато со всех сторон доносились трубные возгласы подвыпивших мужиков. Рискуя подцепить клещей, я пряталась в кустах и страшно злилась, думая о том, насколько опасен для женщин патриархальный мир. Мне пришло в голову, что можно дойти до залива и двигаться в сторону дома по прибрежной полосе камней; почему-то мне казалось, что именно там мужиков не окажется. Но ночка выдалась тёмная, а навернуться, карабкаясь с камня на камень, мне не хотелось.
Наконец, я каким-то чудом добралась до дачи, но ворота во двор были закрыты. Отворить их значило бы привлечь нежелательное внимание со стороны соседей. К счастью, обнаружилось, что можно как-то просочиться и через закрытые створки. Тем не менее, на финишной прямой меня ждал ещё один неприятный сюрприз. Когда я поднималась на крыльцо, из-под него вынырнули две осы. Я тут же замерла и зажмурилась, но у меня зародилось неприятное подозрение, что одна оса успела залететь мне в рот. Какое-то время я стояла с надутыми щеками, беспокойно прислушиваясь к ощущениям во рту.
…Наконец, всё стало нормально.
Собравшись всей семьёй на кухне, мы тискали Терентия. Удвоенная пушистость его шубки не оставляла сомнений: кое-кто явно обмазывался лекарством соседей. Я как раз крутила в руках упаковку, похожую на бутылку из-под шампуня. Там было написано, что лекарство сделано на основе валерьянки. «Для людишек это лекарство, а для котэ – своя собственная точка красоты», – умильно сказала я, потрепав роскошный мех на ноге Терентия. Слово «точка» в данном контексте означало «салон».
«176», – отозвался он, не моргнув глазом, и промазал на 18 сантиметров. В свою очередь, мама назвала его рост правильно. «Почему я про тебя помню, а ты про меня не помнишь?» – вопросила она с ехидцей. «Ну, высокого помнить хорошо», – скромно заметил папа. 
). Под конец, уже собравшись уходить, тётя и дядя спросили у Сони, которая решила задержаться, как поступить с Ниной: «Оставить её, или вы тогда передерётесь?» Соня заверила родителей, что забрать Нину – единственный способ избежать кровопролития. И Нину увели, хотя дядя предлагал оставить её – и не с голыми руками, а с кастетом, чтоб Соня не очень-то радовалась своему весовому преимуществу. 
Официально её профессия называется как-то иначе, но суть от этого не меняется. То ли у нас пророческий дар, то ли наше прозвище магическим образом определило курс яхты. Где же, где же затерялись наши письма из Хогвартса? 
* Сделав один глоток, я скривилась от отвращения и наотрез отказалась от остатка своей порции. В ответ на это Настя щедро плеснула водки в мой бокал с шампанским (вроде бы, это я тоже пить не стала). Она не опускала руки и упрямо пыталась споить мне ещё какую-то мерзость – не помню, купила она её или только предлагала. Я стойко сопротивлялась – но, к сожалению, основная часть моих претензий сводилась не к правилам безопасного смешивания, а к тому, что шоты должны быть вкусненькими. 
В каком же, интересно, месте? 
И жизнь у меня клёвая! 
". Причём я-то думала, что говорю с нейтральной интонацией, но всем остальным так не показалось. Наташа даже записала это в цитаты и ещё долго мне припоминала. 
Честно говоря, мне не так-то просто преодолеть словесный запор даже при наличии интересной темы.