Автор: Nientary.
Фэндом: «Звёздные Войны».
Пэйринг: Оби-Ван/Анакин.
Рейтинг: PG-13.
Жанр: slash (куда ж без него-то), romance, angst, drama, humor, AU – но не сильно, совсем чуть-чуть, потому что теоретически всё могло быть именно так, как я написала =)))
Права: Сири никому не принадлежит. Все остальные персонажи принадлежат Джорджу Лукасу, в том числе и маленький Джордж Лукас xD.
Саммари: удивительная легенда о прекрасной и вечной любви, тысячи лет назад появившаяся на свет в далёкой-далёкой галактике и быстро распространившаяся по всей Вселенной... о как я закрутила =0
От автора: то ли это одна бессмысленная зарисовка в другой, ещё более бессмысленной, то ли роман в миниатюре, то ли просто очередная попытка доказать, что ЗВ – это история про Оби и Эни, то ли, наоборот, опровержение подобных утверждений… Короче, вот что: решайте сами, и да пребудет то, во что вы верите =) Я лишь скажу, что оставила здесь лучшую часть своей души и очень много всего имела в виду…)
З.ы. Читаем и комментируем)))
З.з.ы. да ничего я тут не выразила, сколько не пыталась((( длинно, путано и бессмысленно, дико извиняюсь...((

Плавное, стремительное и почти бессознательное скольжение сквозь ледяные просторы неизведанных галактик, похожее на вечный сон под редкие вспышки бледных незнакомых звёзд.
Это и есть моя жизнь. Именно такой я люблю её.
Я не помню, где родилась и выросла. Думаю, что здесь, ну а если даже нет – то здесь мой единственный дом. И, пусть это странно, я не представляю себе другой жизни - без этого тусклого холодного света дальних созвездий, без этой губительно зовущей черноты морозного космического неба.
Однако, даже космическому бродяге вроде меня, безвозвратно и навеки затерянному во времени и пространстве, иногда всё же хочется ступить на твёрдую почву, насладиться дыханием озорного ветра, ласково перебирающего пряди волос, и провести какое-то время в обществе странных существ, населяющих неисследованные системы.
Как работает моя логика – неведомо даже мне самой, так что решительно не знаю, почему на сей раз мой выбор пал на эту крошечную зелёную планетку, издали напоминавшую светящуюся горошину, по неведомо чьей причуде одиноко повисшую в безбрежном космическом океане.
Наверняка всё потому, что мне нравится зелёный цвет.
Посадка прошла удачно, несмотря на то, что меня чуть не угораздило раздавить одно нелепое сооружение, при ближайшем рассмотрении оказавшееся маленьким и, на мой взгляд, совершенно непригодным для жилья домиком.
Я выбралась из звездолёта, и под моими ногами приветственно зашуршала влажная жёлтая трава. Прохладный и терпкий воздух, мгновенно наполнивший лёгкие, и колючие капли мелкого моросящего дождя на разгоряченном лице пробудили в моей душе непередаваемое словами чувство жажды, тоски и наслаждения. Осенняя ночь.
Я направилась к чудом уцелевшему домику с твёрдым намерением постучаться внутрь, но тут дверь распахнулась сама, и на пороге появился маленький мальчик в штанах до колена и несуразно длинной рубашке.
- Здравствуй, тётя! – поздоровался он и протянул мне руку, которую я молча отказалась пожать. Не то чтоб я брезговала. Я просто не привыкла ни к каким физическим контактам и вовсе не считаю, что их отсутствие делает жизнь беднее.
- А летающая машина - твоя? – ничуть не смутившись, спросил ребёнок, указывая пальцем на звездолёт.
Язык, на котором он разговаривал, показался мне очень знакомым, но для меня все языки родные. Где бы я ни находилась, любые наречия местных жителей становятся понятными мне с первого слова, так что мне ничего не стоит поддержать беседу на любую тему.
- Моя, - усмехнулась я. – Ты, похоже, впервые такую видишь?
- Ну да. А ты вообще кто? – парнишка забавно прищурился, уперев руки в бока.
- Это неважно. Ты можешь звать меня Сири.
- А меня зовут Джордж, - важно представился мальчик и без паузы выдал следующий вопрос. - Ты случайно не на Марсе живёшь?
- Я живу в космосе.
- Я тоже хочу в космос, - он мечтательно вздохнул. – Но мама говорит, что я сначала должен вырасти…
- Это правильно. Маму нужно слушаться, - авторитетно заявила я. – Кстати, где твоя мама?
- Они с папой уже спят. Но ты ведь ко мне пришла?
- Получается, что да. А что это ты не спишь ночью? - поинтересовалась я.
- Я думаю...
- Дети по ночам должны спать, а не думать, - я строго покачала головой.
- Расскажи мне сказку, тогда я засну.
- Но я не знаю детских сказок, - я сделала вид, что слегка растерялась. Карапуз начинал меня забавлять.
- Мне уже семь лет. Мне не надо детскую, - был ответ.
- Ну хорошо. Я расскажу тебе взрослую, только пообещай, что после этого заснёшь, - наставительно произнесла я.
- Обещаю, - сразу согласился мальчик.
Вскоре он уже лежал, замотавшись в одеяло, а я сидела на краю его постели. Сгустившийся сумрак задумчиво перебирал складки оконных занавесок, будто надеясь подслушать ночной разговор.
- Рассказывай, Сири! – попросил мальчишка, и сказка началась.
«Множество загадочных мифов и преданий миллионами световых лет бродит по нашей Вселенной, перетекая из уст в уста и из поколения в поколение.
Та легенда, которую я расскажу тебе, родилась на свет более десяти тысяч лет назад и за прошедшее время успела распространиться по всему миру. Мне приходилось слышать её много раз, в различных версиях, даже в самых отдалённых уголках мироздания. Её рассказывают, записывают и читают. Её переделывают и переосмысливают вновь и вновь. Как и все древние сказания, она подобна зачарованному ручью в лесной чаще, который то своенравно отдаляется от своих истоков, то возвращается к ним, будто против собственной воли. То сужается до тонкой серебряной змейки, рисуя причудливый узор между деревьями, то расширяется, грозясь превратиться в полноводную реку. То вдруг разветвляется, будто мечтая воздушными шелковыми рукавами охватить весь мир, то опять воссоединяется в один шумный бурливый поток. То делается совершенно прозрачным, открывая случайному взгляду дно, усыпанное пёстрыми камешками, то затягивается колдовской дымкой, чтобы охранить тайны, спрятанные в своей глубине.
Это предание, ошеломляющее своей трагичностью и дивное по своей красоте. Это история о бессмертной любви двоих рыцарей-джедаев, Оби-Вана Кеноби и Анакина Скайуокера. Запретной любви, но непобедимой.
За много веков правда и вымысел переплелись в этой легенде настолько причудливо, что стало невозможно безошибочно отделить одно от другого.
Оби-Ван и Анакин не оставили о себе никаких исторических свидетельств. Три тысячи лет назад археологи нашли почти рассыпавшийся в пыль дневник, принадлежавший когда-то Люку Скайуокеру, сыну легендарного Анакина. Предполагали, что дневник был потерян владельцем на контрабандистском корабле «Тысячелетний Сокол», а вскоре после описанных в нём событий найден и прочтён человеком по фамилии Соло и его женой принцессой Леей… Считать восстановленные записи исторически достоверными не совсем правильно: история раскопок и исследований сама уже успела превратиться в легенду. Дневник был уничтожен пожаром несколько веков спустя. Те отрывки, что запомнились людям, мало касались любовной истории, а после неоднократных переводов они безнадёжно отдалились от первоначального источника...»
- А что было в дневнике? – поинтересовался мальчик.
- Ни слова о любовной истории.
- Тогда откуда ты знаешь, что эта история была?
- Я не знаю, я верю. В это много кто верит. И потом, есть ещё дневник Оби-Вана…
- Который тоже сгорел?
- Это неизвестно, ведь его никто никогда не находил.
- Тогда откуда ты знаешь, что он был?
- Я не знаю. Я верю.
- Расскажи…
- Хорошо. Я перескажу тебе несколько фрагментов из обоих дневников и, чтобы было понятно, о чём идёт речь, буду их чередовать …
«Отрывок из дневника Люка Скайуокера.
Я честно пытался не отвлекаться на посторонние мысли. Но всё равно моя голова буквально шла кругом, просто не в силах обработать столько информации разом.
Подумать только! Почти все двадцать лет своей жизни я изо дня в день метался взапуски между джавами и фермой дяди Оуэна, давясь тётиной тыквенной кашей и с подступающей к горлу тошнотой выслушивая вдохновенные, исполненные неподдельного страдания дядины тирады об увядающих по моей оплошности овощах и барахлящих по моему недосмотру оросителях. И в течение всех этих двадцати лет я бережно лелеял в душе свою единственную заветную мечту: попасть в какое-нибудь небывалое приключение.
Что ж… Желания нужно загадывать осторожно. Потому что моё, похоже, сбылось! А как ещё объяснить все события последних дней?
Странный обрывок голограммы и очаровательная девушка, слёзно умоляющая о помощи тогда ещё неизвестного мне Оби-Вана Кеноби. Сумасшедшая погоня на спидере за слетевшим с катушек дроидом по безлюдной и полной смертельных опасностей пустыне. Неожиданное нападение злобных песчаных людей. Потом удар, едва не превративший в плоский блин мою от природы достаточно крепкую голову… Пожалуй, если учесть последний пункт, всё случившееся впоследствии можно смело назвать болезненными галлюцинациями моего воспалённого сознания. Встреча с загадочным стариком, как выяснилось, тем самым, к которому обращалась девушка с голограммы. Существование какой-то таинственной Силы, излучаемой всеми живыми существами и связывающей собой всю вселенную. Известие о том, что мой покойный отец никогда не работал на грузовых судах, как всю жизнь твердили мне тётя и дядя, а был героем и лучшим пилотом в Галактике. А в довершение всего, моя безоговорочная готовность поверить на слово во всё вышеперечисленное…
Как раз в тот момент, когда мне стало совсем уж неловко перед Беном за бесполезно уходящие в пространство потоки его красноречия, в поле моего зрения энергично вкатился Р2Д2 - тот самый чокнутый малыш-астродроид, из-за которого, собственно, и начался весь сыр-бор. Я немедленно встряхнулся, поразившись тому, насколько моментально испарились из головы все мысли за исключением таинственной девушки и её послания.
Р2 натужно затарахтел, вращая куполом, и…
- Генерал Кеноби, много лет назад, во время войны клонов, Вы состояли на службе у моего отца, - торопливо заговорила прекрасная незнакомка. - Теперь он просит Вас поддержать его в борьбе против Империи. Мне жаль, что я не могу лично передать Вам просьбу отца. Мой корабль был атакован, и я боюсь, что моя миссия - привезти Вас на Альдераан - провалилась. Я поместила информацию, необходимую для выживания повстанцев…
Внезапно речь девушки оборвалась, заглушенная таким надрывным шипением и свистом лопнувшего поросёнка, как будто маленького дроида положили на сковородку, приняв за какой-то невиданный деликатес. Изображение хаотично задёргалось, превратившись в букет призрачных голубых полосок, а затем и вовсе пропало.
Надо сказать, что я неплохо разбираюсь в дроидах, и до вчерашнего дня полагал, что моих знаний достаточно на все случаи жизни. А теперь я со стыдом вынужден признаться, что дроидов с маразмом мне до сих пор ещё не попадалось! Надо же. Оказывается, механизмы могут быть подвержены психическим заболеваниям. Мне сразу стало интересно, чем это может обернуться лично для меня: излечимо ли это, не заразно ли, не нужно ли изолировать источник безумия. Нет-нет, не в том смысле, что болезнь может передаться мне. Но вот при контакте с оросителями…
Тут мне почему-то представился Р2 в огромной клетчатой смирительной рубашке и ночном колпачке, с разбега методично ударяющийся корпусом об мягкую войлочную стенку, а потом несколько печально ссутулившихся оросителей, уныло воющих на три луны Татуина…
Я почувствовал отчаянное желание встать и отвесить Р2 щедрого пинка, чтобы развеять наваждение, но вовремя заметил, что инцидент не произвёл ни малейшего впечатления на Бена - он всё так же спокойно продолжал сидеть, задумчиво поглаживая рукой подбородок - и я испугался, как бы он не счёл такое поведение выходкой, достойной пятилетнего ребёнка.
Так что, поразмыслив, я предпочёл сидеть молча и ждать, пока маленький робот перестанет шипеть и булькать, как кипящий чайник, и возвратится к прерванному сеансу…
Отрывок из дневника Оби-Вана.
Р2, как всегда, старался из всех сил, так что я решил не мешать ему. Шипение, постепенно перерастающее в надсадное жужжание, продолжалось около минуты, становясь всё более резким и неприятным для слуха. Как раз когда я надумал было встать, чтобы попытаться вручную отыскать так некстати прерванное сообщение от Леи, среди шума и помех мне внезапно почудился далёкий, сломанный, искажённый, и всё же, до боли знакомый голос, яростно выкрикнувший до боли знакомые слова: «…Ничего не понимаю!»
Я решил, что у меня галлюцинации, но Люк глянул на меня вопросительно, и я понял, что возглас был слышен не только мне…
Отрывок из дневника Люка.
Чем дальше, тем интереснее. Робот, владеющий искусством телепатии и, более того, нагло передразнивающий чужие мысли – это точно что-то новенькое… Мне стало забавно, но охота смеяться быстро испарилась, потому что Бен внезапно побледнел и уставился на Р2 так, словно увидел призрака.
Перед моим взглядом лихорадочно задёргались голубые полосы, и я ожидал, что через секунду всё снова потонет в скрежете и гудении. Но я ошибся: этого не произошло. Вместо этого в голубом луче проектора возник размытый силуэт мрачного светловолосого парня, примерно моего возраста. Он, чуть ссутулившись, сидел на низком табурете. Я хотел было встать и всё-таки хорошенько пнуть Р2, чтобы он прекратил безобразие и показал девушку, но покосился на Бена и передумал.
- Кто это? – недовольно пробурчал я.
- Это твой отец, - отозвался старик дрогнувшим голосом.
Отрывок из дневника Оби-Вана.
Боль. Не забытая ни на один день, хотя сдерживаемая долгие годы, так и не прошедшая бесследно, хотя давно притупившаяся, теперь она в единый миг прорвала все искусственно возведенные заслоны и хлынула в мою душу потоком слепящей лавы.
Годы добровольного изгнания пронеслись мимо меня будто во сне, и всё же за это время многое изменилось. Я разучился плакать. Я принудил себя не кричать во сне. Я перестал вспоминать в ночных кошмарах дикое, изуродованное лицо в огненном смерче и исступленный крик: «Ненавижу тебя!» Почти заставил себя поверить в то, что всё было иначе. Но так и не сумел полностью стереть его из глубин своей памяти, не сумел убить свою любовь к нему.
И теперь мне показалось, будто кто-то с остервенением рассёк ножом очень старый, но всё ещё не затянувшийся до конца шрам. Хотелось встать и выключить голограмму, чтобы не вспоминать. Но сил не хватило даже на это.
Призрак молчал, а я против воли осязал невыносимую тяжесть, навалившуюся на его плечи. Так отчаянно хотелось сесть рядом с ним, запустить пальцы в его спутанные волосы, попытаться облегчить его боль… Почему тогда, когда это было возможно, я делал это так редко?!
«Мне трудно дышать в его присутствии, понимаешь?» - сдавленным голосом заговорил Анакин. – «Мне больно его обманывать, но я не хочу, чтобы он знал правду…»
Мне ли не знать, кому он тогда не мог даже твёрдо взглянуть в глаза. Кого он обманывал так бездарно. Кому он не доверял. Кому он решился бы довериться в самую последнюю очередь. Я снова почувствовал желание прервать просмотр записи, понимая, что вряд ли Анакин скажет что-то, что следует услышать его сыну.
«Падме…я не могу потерять её…я не смогу без неё жить!» – Эни сжал ладонями виски, а в его голосе зазвучали слёзы. – «Она появилась в моей жизни как последний луч надежды…я старался забыть… почти забыл…и…я живу только ею…».
В этом он весь. Любовь к Падме всегда стояла для него на первом месте... Любовь к ней его и погубила…Только вот что он пытался забыть, я понял далеко не сразу.
«И я спасу её , чего бы мне это ни стоило!» – выкрикнул Анакин, вскакивая на ноги, и мне показалось, что я различаю дорожки слёз, стекающие по его лицу, искажённому от боли.
Обратно на табурет он не опустился, а рухнул без сил, закрыв лицо руками. Некоторое время он сидел молча и не двигаясь, и только в полной тишине подрагивали его плечи.
А моё сознание тем временем предательски открывало двери для новых и новых горьких истин, которые я долгое время не подпускал к себе, хотя и признавал в глубине души.
Это я был во всём виноват. Это я не замечал того, что делалось прямо у меня под носом. Это я когда-то не нашёл нужных слов. Это у меня не хватило сил, чтобы спасти его.
« А он так ничего и не понял», – снова заговорил Анакин, раздражённо тряхнув головой. – «Он не вписывается в мою теперешнюю жизнь. Его просто не должно быть. И я хочу, чтоб его не было. А когда ещё не было слишком поздно…А не слишком поздно не было никогда! Я не мог ему сказать!»
Мне захотелось закричать, чтобы вселенная остановилась, как человеку, который понимает, что жить ему осталось одно мгновение.
Но вселенная не остановилась, а Анакин продолжал говорить всё медленнее, будто через силу, всё тише и тише: «Если бы я признался ему, Оби-Ван, конечно, из чувства долга продолжил бы учить меня…но из того же проклятого чувства долга он никогда не смог бы ответить мне взаимностью…и тогда исчезло бы и то немногое…та призрачная, несбыточная надежда…ради которой я когда-то жил».
Атомный взрыв не смог бы произвести такой катастрофы. Миллионы планет взорвались, осыпав меня невидимым для глаз раскалённым пеплом, а небо рухнуло на землю, сокрушив меня своей тяжестью. Я перестал ощущать своё тело и даже душу, и лишь одна мысль, уцелевшая, пульсировала, дробя безжизненное сердце на кровоточащие осколки.
Он любил меня.
Я до сих пор люблю его! Почему я не заметил?! Ведь для этого достаточно двух любящих сердец, и даже не нужно джедайских способностей!
А я ничего не понял. Помешало проклятое чувство долга, которым я задушил все прочие чувства…Хотелось крикнуть: «Эни, глупыш, что тебе стоило просто признаться мне…» А заглянув в себя поглубже, оставалось только признать, что он оказался прав. Что он знал меня гораздо лучше, чем я его. Что это сейчас я готов признать ничтожным всё, что разделяло нас – а тогда я мог любить его, мечтать о нём, желать его, но не нарушать обеты, не переставлять местами звёзды и не переворачивать миры.
Анакин перестал плакать, и на его лице отразилось выражение мрачной решимости.
- Так что теперь другого выхода нет, - произнёс он тихо. – Только лорд Ситхов может спасти Падме. Пойдём, Р2.
Анакин встал, чуть помедлил и вдруг воскликнул:
- Что-то я не помню, чтобы я нажимал на запись! Ты что же, компромат на меня собираешь, консервная банка? – и при этом усмехнулся так, что моё сердце сжалось. Усмешка человека, который разучился улыбаться. – Ладно, дело твоё. Пойдём скорее.
Мне хотелось крикнуть, чтобы он не ходил, но вовремя вспомнил… Что его больше нет. Что моему крику суждено задохнуться и угаснуть в песчаной толще времени…
Изображение пропало.
И, закрыв глаза, я не смог сказать точно, были эти двадцать лет, или их не было вовсе.
Какая разница.
Конец записи. Конец дневника.
Отрывок из дневника Люка.
- Отключиться можно, Р2, ты совсем сломался! – печально констатировал Ц-3ПО, когда изображение пропало.
- Пьюти-фьють, - виновато присвистнул Р2, торопливо закатываясь в дальний угол комнаты.
Бен неподвижно сидел в кресле, и казалось, что за несколько минут он постарел на десять лет …
Теперь я знаю правду, и поздно рассуждать, стоило ли мне узнать её. А вот что с ней делать – это мне ещё предстоит решить…».
- Но ведь Анакин Скайуокер на самом деле не умер? – серьёзно спросил Джордж.
- Ты поймал самую суть, - улыбнулась я. - Нет, не умер. Он просто ушёл, но не навсегда…
- И чем всё закончилось?
- Слушай.
«Много лет назад он изгнал Анакина Скайуокера из своей жизни. А теперь Анакин Скайуокер вернулся – чтобы умереть навсегда.
Ни злобы, ни смятения, ни гнева, ни страха в его душе больше не было. Только усталость.
Жаль было потраченных впустую лет, но жизнь он покидал без сожаления...
В памяти, будто прощаясь с ним, мелькали знакомые лица.
Падме. Лёгкие, успокаивающие прикосновения мягких рук, тёплые карие глаза – нежные, просящие, испуганные... Он всё-таки не смог спасти этого ангела, спасти хотя бы от самого себя...
Люк. Сынок. Именно его любовь и вера вновь пробудили в нём забытого Анакина, помогли ему вновь вспомнить себя, вспомнить джедая, вспомнить человека…
Лея. Сколько боли он причинил ей. Он не заслуживает её прощения, и всё-таки жаль, если она запомнит его как бесчеловечную машину для убийства…
Оби-Ван, любимый.
Двадцать лет Анакин не плакал - сначала потому, что не давала маска, а потом просто потому, что не возникало потребности. А теперь воспоминание вызвало слёзы.
И он плакал, как тот одинокий мальчик с падаванской косичкой, безответно влюблённый в своего учителя-джедая…
Но уже не от одиночества, от которого он сам себя разучился отделять…
Мустафар. Океан пламени. Нестерпимая боль. Собственный вой, напоминающий рёв раненого зверя. И ярость, дикая ярость оттого, что ОН смог уйти, что ОН бросил его умирать...
Бессмысленная и холодная месть, даже в убийственном ослеплении показавшаяся жалкой. Смятый потрёпанный плащ и выключенный световой меч у ног – как последнее воспоминание.
Столько времени прошло. Какая разница, секунда или вечность, ведь теперь не осталось больше времени, чтобы простить себя самого. Оби-Ван простил бы, он в этом не сомневался…
Дарт Вейдер умер. Его чёрная маска валялась чуть поодаль грудой бесполезного хлама. Анакин Скайуокер умирал, а воздух надрывно свистел, терзая и раздирая на части его обожжённые легкие. Ему не было жаль себя. Он плакал о том, что никогда не сможет покрывать поцелуями руки возлюбленного, никогда не сможет рыдать на коленях, уткнувшись лицом в подол его плаща…»
Я взглянула на мальчика. Он хмурился, напряжённо глядя куда-то вдаль, мимо меня.
- Неправда, - наконец, произнёс он, помотав головой. – Всё не могло так закончиться.
- Почему ты так думаешь?
- Я не думаю, я верю.
Я улыбнулась и помолчала.
- Да будет так. Слушай дальше.
«Из лесной чащи выступили, держась за руки, две призрачные фигуры, объятые клубами синего тумана.
Люк без труда узнал Оби-Вана, несмотря на то, что он теперь выглядел моложе на несколько десятков лет. Спокойная ласковая усмешка в его синих глазах осталась прежней, но все морщины на лице разгладились, как будто их никогда не было, а волосы и борода стали рыжевато-каштановыми.
Второй джедай со светлыми кудрями, рассыпанными по плечам, был выше Оби-Вана, но выглядел тонким и даже хрупким. Он улыбался ликующе и беззаботно, совсем по-детски, и лишь едва уловимая тень на его красивом юном лице говорила о недавно перенесённых страданиях…
И по тому, как нежно сильная рука Оби-Вана сжимала руку Анакина, и по тому мягкому свету, которым сияли глаза обоих джедаев, Люк понял: им там хорошо…».
- Вот и всё.
- Расскажи ещё раз, теперь всё целиком, - попросил мальчишка.
- Я больше ничего тебе не скажу. Это теперь твоя сказка.
- Правда? – обрадовался Джордж. – Тогда…знаешь что? Я вырасту и сниму фильм про Оби-Вана и Анакина!
- Обязательно! Ты здорово придумал. А мне уже пора…
- Так быстро? А ты ещё вернёшься?
- Посмотрим, - ответила я.
Выйдя наружу, я взглянула на тёмно-синее небо, усыпанное хрустальными бисеринками звёзд, и снова вдохнула горький осенний воздух, стремясь запечатлеть в памяти свои ощущения...
Пора отправляться в новое странствие. Вернусь ли я сюда?
Кто-то уверен в том, что я никогда не прихожу дважды в одно и то же место. Некоторые говорят, что я посещаю только избранных. Кто-то думает, что я приду в любое время, если меня позвать. Многие считают, что часть меня прячется в душе каждого человека. Есть и такие люди, которые вовсе не признают моего существования.
Это неважно.
А во что верите вы?