По некоторым причинам, которые я не сумею разъяснить, пока они не останутся в прошлом, у меня сейчас нет вдохновения что-либо писать. И всё-таки, пусть даже придётся сделать это через силу, я считаю нужным поделиться с общественностью сегодняшним сном, который, с одной стороны, рассмешил меня, а с другой, чёрт знает почему, сильно взволновал.

Сперва мне приснился Лондон. Передо мной предстала оживлённая площадь, по которой спешили куда-то пёстрые толпы людей и, раздражённо сигналя, ползли друг за другом машины. Механический женский голос что-то вещал в громкоговоритель, но слов было не разобрать за прочими звуками. Несмотря на всю эту суету и шум, на душе у меня было радостно и весело, и я занималась тем, что жадно рассматривала вывески на домах. Внезапно моё внимание привлёк поезд, который, звеня, как трамвай, мчался по рельсам и почему-то при этом больше всего смахивал на двухэтажный автобус. Он был ярко-красного цвета и выглядел таким чистым, красивым и новеньким, что казался заводной игрушкой.
Потом я обнаружила себя сидящей с вилкой в руке над тарелкой, на который лежал целый брикет "пискарёвского" творога. Эта сцена, вроде бы, никак не была связана с предыдущим зрительным образом - про Лондон. Но не успела я что-либо предпринять, как давешний поезд (теперь уже игрушечный даже по размерам) издал пронзительный гудок, пронёсся по тарелке, рассекая творог, и, таким образом, разрезал его на две неравные части.
*Далее последовал в высшей степени непристойный и компрометирующий Моё Величество эпизод, описание которого я предпочту оставить при себе*.
Потом я оказалась по пояс в воде посреди широкого заброшенного озера и, нащупав возле себя какую-то верёвку, долго не раздумывая, решила двигаться вдоль неё. Неожиданно озеро превратилось в море, а верёвка - в сверкающую зеленоватую нитку, протянутую от одного берега к другому, и я откуда-то знала, что это Млечный путь. Я не плыла, а перемещалась при помощи рук, перехватывая нитку, подтягиваясь и смутно удивляясь, что мне удаётся держаться на поверхности, не прилагая для этого никаких усилий. "Млечный путь" сиял всё ярче по мере того, как сгущались сумерки. Уже почти в темноте, достав ногами до дна, я вздохнула полной грудью и вдруг поразилась тому, насколько чистой и прозрачной была вода. Я замерла, наслаждаясь её прикосновениями к телу и вслушиваясь в едва различимый плеск от кругов, расходящихся по поверхности. Потом я вдруг увидела перед собой крутой берег с возвышающейся на нём калиткой - той самой, которая раньше стояла на даче, только, в отличие от реального экземпляра, ровной и блестящей, а не ржавой и покосившейся. За калиткой тревожно шелестела зеленовато-голубая трава, шумели деревья, и виднелась тропинка, ведущая к Финскому заливу. Я, зачарованная, протянула руки в ту сторону, но сразу очутилась в том самом месте, где нашла верёвку. Я заметила, что вода зацвела, а к моим рукам стала прилипать ряска. А потом я обнаружила корабли, которые мирно покачивались на небольших волнах, будто подрёмывая и ожидая своей очереди отправиться в путь. Все они были маленькими по сравнению со мной, и от каждого тянулась куда-то вдаль, извиваясь и петляя, светящаяся цветная ниточка. Я догадалась, что эти нитки обозначают траектории, по которым поплывут корабли, и у меня возникло желание проследить каждую из них, таким же образом, каким я проделала это с Млечным путём. Потом я присмотрелась к кораблям, и меня заинтересовал тот, что был немного больше остальных. Вместо парусов его украшала сеть тёмно-синего цвета, разорванная и запутанная посередине и, как мне сперва показалось, изначально предназначенная для рыбной ловли. Потом я подумала, что это больше похоже на авоську для фруктов или овощей. Позабыв о нитках, я с увлечением принялась читать сеть, начиная с конца (каждая поперечная линия содержала в себе какое-либо сообщение; по-видимому, сеть служила чем-то вроде бортового журнала). Вот что мне удалось разобрать: "План на неделю выполнен", "Снасти найдены", "Снасти порваны", "Продукты есть", "Осторожно, милый, это тайное свидание!" Тут я очутилась на палубе, возле барной стойки, в густом тумане, сквозь который я могла различить в нескольких шагах от себя высокую фигуру в шляпе, указывающую рукой в сторону двери. Туман немного рассеялся, и я увидела красивого молодого человека в мундире. "Шли бы вы отсюда, сударь! Сказано же: тайное свидание!" - произнёс он вежливым, но не терпящим возражений тоном. Я беспрекословно покинула помещение и проснулась (а точнее, мне приснилось, что я проснулась).
В момент моего мнимого пробуждения мама находилась у себя в комнате, и её осматривал врач, потому что она слишком долго носила золотую кофточку, усеянную странными украшениями в виде шариков на внутренней стороне, соединённых с перевёрнутыми конусами на внешней, и от этого полюбившегося ей предмета гардероба у неё началась какая-то болезнь. В конце концов, выяснилось, что опасности для жизни нет, но после ухода доктора мама долго с сожалением смотрела в зеркало, а потом сказала: "Эх! Я-то думала, что всегда буду её носить!" А я вдруг вспомнила, что видела во сне, и поспешила сообщить ей: "Представляешь, мне приснилось, что поезда в Лондоне ездят так, что режут творог в тарелках своих суровых жителей!" *Судя по этой фразе, можно подумать, что речь идёт о жителях поезда; естественно, на самом деле подразумевается население Лондона, но почему-то я выразилась именно так*. "Как это?" - удивилась мама. Я хотела было пуститься в подробные объяснения, но моментально запуталась и сама перестала понимать, как такое могло получиться. Я напрягла память и вспомнила (хотя такого на самом деле не было), что по внешней стороне поезда тянулся узкий мостик с перилами, а по нему суетливо бегала мама и, вдобавок, дёргала какой-то металлический треугольник у себя над головой. Я описала ей эту картину и добавила: "Ну, а потом ты оказываешься с тарелкой творога как будто перед монитором!" - в ту минуту мне действительно показалось, что над тарелкой сидела именно мама, а не я. - "А потом приезжает поезд и режет творог!" Я ещё немного подумала и в изумлении воскликнула: "А ведь в моём сне ты была одета в золотую мантию! Это пророчество!!!" Мама признала мою правоту, а я принялась восстанавливать детали своего сна про море, чтобы рассказать ей и об этом, но тут проснулась уже по-настоящему.

Проснувшись, я с большим трудом вспомнила всё вышеописанное, и мне вдруг пришло в голову, что мои сны стали двухслойными, и что именно поэтому в последние дни до утра доживают лишь разрозненные зрительные образы. От этой мысли я вылетела из кровати в 8 утра. Чтобы что-то заставило меня вскочить, вместо того, чтобы лениво переворачиваться с боку на бок под аккомпанемент из отчаянно похрустывающих косточек, и мысленно обещать себе, что вот-вот выползу из-под одеяла?! Это фантастика, милостивые государи!!
Под двухслойностью я подразумевала тот механизм пробуждения во сне, который мне сегодня удалось проследить. Что, если разные сны находятся на разных уровнях? Какие-то из них - так глубоко, что, попадая в них, рискуешь остаться там навсегда. А вернуться можно только через другие сны - те, что ближе к выходу.
Вздор? Я не спорю; скорее всего. Это уже не первая антинаучная теория, изобретённая мной за последний месяц.
А после этого сегодняшнего сна в моей душе поселилось какое-то волнение...Не страх, не тревога, а смесь тоски и восторга и, главное, движение - вроде кругов на воде, только не на самой поверхности, а где-то глубже. Может быть, дело всё в море и кораблях, но вряд ли только в них...

Ничего не соображала, пока писала, но не могу больше проверять. Если сейчас не лягу, то завтра понесут меня ногами вперёд...