If you're not angry, you're not paying attention
Название: По разные стороны.
Автор: Nientary.
Фэндом: «Звёздные войны».
Пэйринг: Оби-Ван, Анакин/Падме.
Рейтинг: PG
Жанр: angst.
Отказ от прав: все персонажи принадлежат Лукасу.
Саммари: по сути, это ещё одно переосмысление роли Оби-Вана в любовном треугольнике…
Примечание: слэша, как такового, здесь нет; только безответная любовь Оби-Вана =(((
От автора: прочитали - комментируем))))
На мгновение мне кажется, что прохладный успокаивающий сумрак, до захода солнца прилежно охраняемый тяжёлыми занавесями на полукруглых окнах, взял и без предупреждения выплеснул на меня опрокинутое небо, полыхающее жидким огнём.
Первая реакция - отшатнуться и заслониться рукой. Но я почти сразу вспоминаю, что так всегда бывает, когда из светлого помещения попадаешь в тёмное, и что это всего лишь обман зрения.
И небо, и пламя почти сразу гаснут под трепещущей тенью длинных пушистых ресниц, а когда Анакин вновь поднимает глаза, в них плещется только бесконечное недоумение: неужели же я не мог найти более подходящего момента для того, чтобы постучаться в его дверь?
Он кажется слегка раздосадованным, но всё-таки больше растерянным. Разумеется, он не ждал моего прихода, но что же я мог поделать, коли Совет Джедаев, в связи с посвящением Анакина в рыцари, временно возложил на меня почётную обязанность помогать магистру Йоде с обучением малышей! В течение последних нескольких дней я видел своего бывшего падавана всего лишь несколько раз, мельком, и мне ни разу не удавалось застать его в Храме в часы, свободные от работы и приличные для визитов или бесед. Сегодня, хвала Силе, все тренировки закончились раньше, и, конечно же, я сразу пришёл сюда.
А меня не ждали. И не скучали без меня. И это, кстати, давно уже перестало меня удивлять.
Дверь распахнулась всего три или четыре секунды назад, а кажется, что мимо нас успела пронестись целая вечность. От этого на душе становится как-то пусто и немного холодно.
- Здравствуй, Анакин! – произношу я, наконец, силясь придать своему голосу максимум бодрости и оптимизма.
- Заходи, учитель…я очень рад тебя видеть! – нижняя часть его лица неохотно расплывается в довольно жалкую и явно натянутую улыбочку, а обиженные глаза всё так же продолжают сверлить меня в упор, пока я перешагиваю через порог, будто пытаясь пробудить совесть…
И вот мы сидим на диване, совсем близко друг к другу, и почему-то кажется, что между нами километры. Я без особого интереса изучаю узор на паркете и, не глядя на Анакина, могу сказать, что он, опустив голову, по привычке рассеянно теребит нервными пальцами короткую прядь волос за правым ухом – как раз там, где ещё совсем недавно красовалась падаванская косичка с пушистой кисточкой на конце…
Его мысли блуждают где-то далеко-далеко. Наверное, нет смысла именно сейчас заводить тот самый неприятный разговор, который я всё продолжаю откладывать ещё с самого начала войны…да и вообще, нет никакого смысла его заводить. Поэтому, просто чтобы не молчать, я ни с того ни с сего принимаюсь рассказывать о том, что Совет в последнее время недоволен политикой верховного канцлера…
Анакин рассеянно кивает, не слушая…
Вскоре мне и самому надоедает прислушиваться к потокам собственной речи, которая, словно почувствовав, быстро превращается в какое-то монотонное гудение на заднем плане. Ещё немного – и нас медленно окутывает незримый кокон из Силы, надрывно звенящей сотнями нестройных голосов, стремительно нарастающих и беспощадно разбивающих пространство вокруг на тысячи хрупких стеклянных паутинок.
До слуха доносятся рёв пожара и грохот тропического ливня. Потом - обрывок какой-то знакомой мелодии, то ли колыбельной песни, то ли похоронного марша. Болезненный скрежет секунд, торопливо убегающих в безмолвную даль по каменной лестнице. Заунывное жужжание световых мечей. Мягкий шелест женского голоса. Сбивчивый стук сердца не то в руке, не то в сломанной музыкальной шкатулке…
Наконец, за миг до последнего сокрушительного аккорда, я вываливаюсь в тишину.
Ничему я его не научил!
Все мы ошибались, и я – больше всех. А платить за ошибки приходится ему …
Как бы усердно он ни старался, обязанности джедая будут для него невыполнимыми до тех пор, пока он остаётся собой. А ещё он не сможет быть собой до тех пор, пока он старается выполнять обязанности джедая…
- Анакин…ты ведь куда-то собирался…как раз перед тем, как я пришёл…
Это не вопрос, а утверждение. Я и так знаю ответ, но всё равно мне важно, чтобы он ответил.
Он поднимает глаза.
- Вообще-то да…но я…ненадолго, просто прогуляться...
Это ложь.
Ему, конечно, ясно, что я вижу всю правду. Но ни один из нас пока не смеет облечь эту правду в слова, потому что мы знаем: она раскидает нас по разные стороны баррикады и вырастит между нами непробиваемую стену из ледяного металла... Его глаза полны мучительного раскаяния, но чуть глубже в них читается отчаянная мольба: не произноси вслух.
- Тогда иди. Я не хочу тебя задерживать.
Поднимаясь с дивана, Анакин благодарно улыбается уголком рта. Чёрная кожаная куртка, повинуясь небрежному жесту руки, перелетает к нему с подоконника через всю комнату, задев меня рукавами и взъерошив мои волосы на затылке, и мне снова кажется, что я обжёгся.
- Я посижу здесь ещё немного, если ты не против…
- Конечно, учитель. Я оставлю ключ…До встречи.
- Эни…пора бы тебе приучиться называть меня по имени.
Он кидает мне в руки маленький серебряный ключик и, больше не оборачиваясь, скрывается за дверью.
Я знаю, куда он ушёл. Знаю, куда он стремился бы мыслями всю ночь, стоя в одиночестве на балконе, если бы возможности уйти ему не представилось. Знаю и о тайном бракосочетании на Набу. Знаю, хоть он мне ничего этого не рассказывал.
Пока что тайна известна только мне, и это хорошо, ведь если её разгадает кто-нибудь ещё, Анакина с позором выгонят из Ордена, сочтя такое поведение неприемлемым для джедая.
Впрочем, дело не только в Кодексе. Есть кое-что ещё, то ли реальное, то ли моё наваждение…чем меньше значения я придаю ему, тем больше оно овладевает мной…чем безжалостнее я рублю его на части, пытаясь обрести свободу, тем отчаянней становится желание не отпускать его…
Вот поэтому джедаям и запрещено привязываться. Я жалею о том, что нарушил этот запрет.
Когда-то, в самом начале, было даже забавно. Теперь же нескончаемые воспоминания о хрупком тоненьком мальчике с влюблёнными голубыми глазами, которые то и дело вспыхивали озорными зелёными искорками, взъерошенной головой, забитой странными вопросами и обыкновением восторженно ловить каждое моё слово только для того, чтобы ляпнуть что-нибудь поперёк, не приносят мне ничего кроме боли.
Больше всего на свете ему хотелось почувствовать себя любимым. А я пытался сделать из него джедая и всегда делал вид, что ничто другое не имеет значения.
А потом появилась Падме. Прекрасная, безупречная и готовая жертвовать всем ради него.
Она теперь живёт только им одним, а он, влюблённый в неё без памяти, всё ещё не может полностью отдаться ей, продолжая цепляться за джедайские обеты и за своё прошлое. Его сознание постоянно раскалывается надвое. И он не может быть счастливым - ни так, как дозволено джедаю, ни так, как хотел бы он сам. Но не может же это продолжаться вечно. Рано или поздно, всё закончится…
Я поступил правильно, когда не поддался запретному чувству по отношению к своему падавану. Я сделал всё так, как следовало. Тем не менее, я тогда не сумел предугадать последствия. А теперь остаётся только вспоминать, в какой именно момент всё вышло из-под контроля. В какой именно момент я что-то упустил из виду.
Но, с другой стороны, даже если бы время можно было повернуть вспять, я не представляю себе, что я мог бы изменить. Разве можно совершить ошибку, не имея никакого выбора? У джедаев вообще никогда не бывает проблемы выбора, потому что правильный путь всегда только один. Других не существует вовсе.
И ни при чём здесь ни правда, ни ложь. Мы давно уже находимся по разные стороны баррикады, хотя притворяемся, что это не так.
Мы оба чувствуем то, чего чувствовать не должны. Оба от этого страдаем. Оба не всесильны и часто об этом жалеем. Я ощущаю каждое движение его души, а он – моей. Мы сейчас понимаем друг друга лучше, чем когда-либо раньше. Мы – как две части одного целого. И всё же, никогда ещё мы не были друг другу настолько чужими.
Потому что он всю свою жизнь стоит перед выбором, который ему совсем скоро придётся осуществить. А я выбирать не волен, и сомневаться не имею права. Потому что я – джедай, блюститель и созерцатель чужого счастья…
Так пусть он сделает свой выбор и будет счастлив, даже если это невозможно. А для себя я желаю только мира и успокоения…
Автор: Nientary.
Фэндом: «Звёздные войны».
Пэйринг: Оби-Ван, Анакин/Падме.
Рейтинг: PG
Жанр: angst.
Отказ от прав: все персонажи принадлежат Лукасу.
Саммари: по сути, это ещё одно переосмысление роли Оби-Вана в любовном треугольнике…
Примечание: слэша, как такового, здесь нет; только безответная любовь Оби-Вана =(((
От автора: прочитали - комментируем))))
На мгновение мне кажется, что прохладный успокаивающий сумрак, до захода солнца прилежно охраняемый тяжёлыми занавесями на полукруглых окнах, взял и без предупреждения выплеснул на меня опрокинутое небо, полыхающее жидким огнём.
Первая реакция - отшатнуться и заслониться рукой. Но я почти сразу вспоминаю, что так всегда бывает, когда из светлого помещения попадаешь в тёмное, и что это всего лишь обман зрения.
И небо, и пламя почти сразу гаснут под трепещущей тенью длинных пушистых ресниц, а когда Анакин вновь поднимает глаза, в них плещется только бесконечное недоумение: неужели же я не мог найти более подходящего момента для того, чтобы постучаться в его дверь?
Он кажется слегка раздосадованным, но всё-таки больше растерянным. Разумеется, он не ждал моего прихода, но что же я мог поделать, коли Совет Джедаев, в связи с посвящением Анакина в рыцари, временно возложил на меня почётную обязанность помогать магистру Йоде с обучением малышей! В течение последних нескольких дней я видел своего бывшего падавана всего лишь несколько раз, мельком, и мне ни разу не удавалось застать его в Храме в часы, свободные от работы и приличные для визитов или бесед. Сегодня, хвала Силе, все тренировки закончились раньше, и, конечно же, я сразу пришёл сюда.
А меня не ждали. И не скучали без меня. И это, кстати, давно уже перестало меня удивлять.
Дверь распахнулась всего три или четыре секунды назад, а кажется, что мимо нас успела пронестись целая вечность. От этого на душе становится как-то пусто и немного холодно.
- Здравствуй, Анакин! – произношу я, наконец, силясь придать своему голосу максимум бодрости и оптимизма.
- Заходи, учитель…я очень рад тебя видеть! – нижняя часть его лица неохотно расплывается в довольно жалкую и явно натянутую улыбочку, а обиженные глаза всё так же продолжают сверлить меня в упор, пока я перешагиваю через порог, будто пытаясь пробудить совесть…
И вот мы сидим на диване, совсем близко друг к другу, и почему-то кажется, что между нами километры. Я без особого интереса изучаю узор на паркете и, не глядя на Анакина, могу сказать, что он, опустив голову, по привычке рассеянно теребит нервными пальцами короткую прядь волос за правым ухом – как раз там, где ещё совсем недавно красовалась падаванская косичка с пушистой кисточкой на конце…
Его мысли блуждают где-то далеко-далеко. Наверное, нет смысла именно сейчас заводить тот самый неприятный разговор, который я всё продолжаю откладывать ещё с самого начала войны…да и вообще, нет никакого смысла его заводить. Поэтому, просто чтобы не молчать, я ни с того ни с сего принимаюсь рассказывать о том, что Совет в последнее время недоволен политикой верховного канцлера…
Анакин рассеянно кивает, не слушая…
Вскоре мне и самому надоедает прислушиваться к потокам собственной речи, которая, словно почувствовав, быстро превращается в какое-то монотонное гудение на заднем плане. Ещё немного – и нас медленно окутывает незримый кокон из Силы, надрывно звенящей сотнями нестройных голосов, стремительно нарастающих и беспощадно разбивающих пространство вокруг на тысячи хрупких стеклянных паутинок.
До слуха доносятся рёв пожара и грохот тропического ливня. Потом - обрывок какой-то знакомой мелодии, то ли колыбельной песни, то ли похоронного марша. Болезненный скрежет секунд, торопливо убегающих в безмолвную даль по каменной лестнице. Заунывное жужжание световых мечей. Мягкий шелест женского голоса. Сбивчивый стук сердца не то в руке, не то в сломанной музыкальной шкатулке…
Наконец, за миг до последнего сокрушительного аккорда, я вываливаюсь в тишину.
Ничему я его не научил!
Все мы ошибались, и я – больше всех. А платить за ошибки приходится ему …
Как бы усердно он ни старался, обязанности джедая будут для него невыполнимыми до тех пор, пока он остаётся собой. А ещё он не сможет быть собой до тех пор, пока он старается выполнять обязанности джедая…
- Анакин…ты ведь куда-то собирался…как раз перед тем, как я пришёл…
Это не вопрос, а утверждение. Я и так знаю ответ, но всё равно мне важно, чтобы он ответил.
Он поднимает глаза.
- Вообще-то да…но я…ненадолго, просто прогуляться...
Это ложь.
Ему, конечно, ясно, что я вижу всю правду. Но ни один из нас пока не смеет облечь эту правду в слова, потому что мы знаем: она раскидает нас по разные стороны баррикады и вырастит между нами непробиваемую стену из ледяного металла... Его глаза полны мучительного раскаяния, но чуть глубже в них читается отчаянная мольба: не произноси вслух.
- Тогда иди. Я не хочу тебя задерживать.
Поднимаясь с дивана, Анакин благодарно улыбается уголком рта. Чёрная кожаная куртка, повинуясь небрежному жесту руки, перелетает к нему с подоконника через всю комнату, задев меня рукавами и взъерошив мои волосы на затылке, и мне снова кажется, что я обжёгся.
- Я посижу здесь ещё немного, если ты не против…
- Конечно, учитель. Я оставлю ключ…До встречи.
- Эни…пора бы тебе приучиться называть меня по имени.
Он кидает мне в руки маленький серебряный ключик и, больше не оборачиваясь, скрывается за дверью.
Я знаю, куда он ушёл. Знаю, куда он стремился бы мыслями всю ночь, стоя в одиночестве на балконе, если бы возможности уйти ему не представилось. Знаю и о тайном бракосочетании на Набу. Знаю, хоть он мне ничего этого не рассказывал.
Пока что тайна известна только мне, и это хорошо, ведь если её разгадает кто-нибудь ещё, Анакина с позором выгонят из Ордена, сочтя такое поведение неприемлемым для джедая.
Впрочем, дело не только в Кодексе. Есть кое-что ещё, то ли реальное, то ли моё наваждение…чем меньше значения я придаю ему, тем больше оно овладевает мной…чем безжалостнее я рублю его на части, пытаясь обрести свободу, тем отчаянней становится желание не отпускать его…
Вот поэтому джедаям и запрещено привязываться. Я жалею о том, что нарушил этот запрет.
Когда-то, в самом начале, было даже забавно. Теперь же нескончаемые воспоминания о хрупком тоненьком мальчике с влюблёнными голубыми глазами, которые то и дело вспыхивали озорными зелёными искорками, взъерошенной головой, забитой странными вопросами и обыкновением восторженно ловить каждое моё слово только для того, чтобы ляпнуть что-нибудь поперёк, не приносят мне ничего кроме боли.
Больше всего на свете ему хотелось почувствовать себя любимым. А я пытался сделать из него джедая и всегда делал вид, что ничто другое не имеет значения.
А потом появилась Падме. Прекрасная, безупречная и готовая жертвовать всем ради него.
Она теперь живёт только им одним, а он, влюблённый в неё без памяти, всё ещё не может полностью отдаться ей, продолжая цепляться за джедайские обеты и за своё прошлое. Его сознание постоянно раскалывается надвое. И он не может быть счастливым - ни так, как дозволено джедаю, ни так, как хотел бы он сам. Но не может же это продолжаться вечно. Рано или поздно, всё закончится…
Я поступил правильно, когда не поддался запретному чувству по отношению к своему падавану. Я сделал всё так, как следовало. Тем не менее, я тогда не сумел предугадать последствия. А теперь остаётся только вспоминать, в какой именно момент всё вышло из-под контроля. В какой именно момент я что-то упустил из виду.
Но, с другой стороны, даже если бы время можно было повернуть вспять, я не представляю себе, что я мог бы изменить. Разве можно совершить ошибку, не имея никакого выбора? У джедаев вообще никогда не бывает проблемы выбора, потому что правильный путь всегда только один. Других не существует вовсе.
И ни при чём здесь ни правда, ни ложь. Мы давно уже находимся по разные стороны баррикады, хотя притворяемся, что это не так.
Мы оба чувствуем то, чего чувствовать не должны. Оба от этого страдаем. Оба не всесильны и часто об этом жалеем. Я ощущаю каждое движение его души, а он – моей. Мы сейчас понимаем друг друга лучше, чем когда-либо раньше. Мы – как две части одного целого. И всё же, никогда ещё мы не были друг другу настолько чужими.
Потому что он всю свою жизнь стоит перед выбором, который ему совсем скоро придётся осуществить. А я выбирать не волен, и сомневаться не имею права. Потому что я – джедай, блюститель и созерцатель чужого счастья…
Так пусть он сделает свой выбор и будет счастлив, даже если это невозможно. А для себя я желаю только мира и успокоения…
-
-
21.01.2010 в 14:17-
-
21.01.2010 в 14:42